Я помню, как Шестидневная война пробудила во мне такие сильные переживания, будто я заново родился. Я почувствовал себя евреем, имеющим свою страну, которая сейчас правильно устанавливает себя, идет вперед и строит себя по-новому. С этого момента я начал прилагать все усилия для того, чтобы выехать из бывшего Советского Союза и переехать в Израиль. Целых семь лет, с 1966 до 1974 года, я был в отказе и боролся за возможность репатриации.

Было ощущение, что Израиль продвигается в правильном направлении. Но когда я приехал в Израиль, то почувствовал, что народ находится в какой-то эйфории после Шестидневной войны. Было такое ощущение, что мы сильные и нас не волнует весь остальной мир. Мы были похожи на самоуверенного ребенка, не понимающего своих границ, своих сил, обязанностей.

Эта победа негативно сказалась на нашем народе, настолько переполнив его гордыней, что это уже выходило за пределы необходимой национальной гордости. Мы потеряли в этом всякую меру и вышли из равновесия, пренебрегая всеми границами, которые были обязаны установить для себя. Мы были обязаны воспитывать свой народ, правильно организовывать жизнь внутри государства и вне его. Но вместо всего этого было только чувство пренебрежения, гордости, уверенности в своем геройстве.

И после войны Судного дня не было заметно, чтобы народ получил какое-то исправление. Я думаю, что Голда Меир, бывшая в то время главой правительства,  надеялась, что после нее будет сделан серьезный внутренний анализ, который позволит пересмотреть свое отношение и достичь какого-то равновесия между враждующими сторонами. Но этого не случилось. Народ был как будто глух. 

И все последующие военные операции оставили такой же след: ливанская война, теракты, взрывы в автобусах – это была изнурительная война с террористами. К этому еще добавилась война в Персидском заливе, когда мы ничего не могли сделать с Саддамовскими ракетами, которыми нас обстреливают. У нас было множество возможностей для внутреннего анализа, но мы ими не воспользовались.

Только сейчас, в последней войне, мы впервые почувствовали, что находимся против врага, которого невозможно победить обычными средствами. Не с кем подписывать мирные соглашения, ведь это не государство, а просто банды террористов, с которыми ничего нельзя сделать.

С государством можно было бы воевать, сражаться, прийти к какому-то итогу в этой войне и тогда подписать соглашения и на этом успокоиться. Мы знали бы, что эти соглашения будут выполняться хоть в какой-то мере и держать нас в неких рамках.

Но здесь не с кем подписывать договор. Разумеется, те соглашения, которые мы подписываем сейчас, ничего не стоят. Как только террористы получат возможность, они тут же нападут на нас, даже не вспомнив об этой бумаге, на которой стоят их подписи.

Кроме того, мы подписываем договор не с ними, ведь не признаем такое право за Хамасом. А они вообще не признают нашего права на существование. Война с террористами – это война с безликим врагом. Он может сегодня обещать тебе все, что угодно, а завтра делать все, что ему захочется.

Поэтому мы, безусловно, не достигнем никаких мирных соглашений. Прекращение огня может продлиться несколько месяцев или лет, а может закончиться уже завтра. И все это осознают: и мы, и они. На нас давят ООН, Соединенные Штаты, Европа, но и они понимают, что эти договоры ничего не стоят, ведь сами имеют такую же проблему с этими террористами.

Поэтому они хотят за наш счет заключить с ними договоры, которые позволять Европе и Америке существовать спокойно. Бросить Израиль как кость собаке. Нам же нужно постараться не превратиться в такую кость, ведь мы зависим от Европы и Соединенных Штатов, а потому находимся в трудной ситуации.

Но все эти условия как раз и пробуждают во мне большую надежду, что народ Израиля, наконец, начнет выяснять, в чем состоит решение и от чего мы зависим, какая сила может помочь нам, где она находится. И тогда мы действительно перестроим свою жизнь по-новому.

Вопрос: Была ли эта группа "выдавлена" из Вавилона и вынуждена начать свое движение?

Ответ: Я не сказал бы, что ее "выдавливали". Давление началось позже, а в начале его не было.

Авраам в те времена был великим вавилонским жрецом и мудрецом. А люди, собравшиеся вокруг него, поняли, что его методика исправления, или методика новой жизни, импонирует им по своему внутреннему смыслу, что это не просто эгоистический "развод", разброд, разгон по разным уголкам, а движение внутрь. В них уже пробудился соответствующий посыл, запрос души, и они были готовы к этому.

Ведь человечество развивается не просто технически – оно сменяет формации: рабовладельческую, феодальную, капиталистическую, социалистическую и т.д. Иными словами, оно меняется по форме, меняется по содержанию. Количественный рост эгоизма переходит также в новое качество.

Так вот, приверженцы Авраама почувствовали, что просто эгоистически развиваться они не могут, что им надо выйти на совершенно другой уровень, "подскочить" на следующую ступень. И потому они пошли за Авраамом, который импонировал этому их внутреннему запросу.

Дело в том, что четыре агрегатных состояния количественно соответствуют другой четверке – четырем уровням природы: неживой, растительной, животной и человеческой.

Почему мы обратили внимание на это сходство? Почему решили сравнить именно эти четверки, а не другие? Потому, что обе эти группы по сути классифицируют в масштабе мироздания, а это уже серьезно.

Между четверками существует явное сходство.

Каждый отдельный элемент в них появляется в строгой последовательности один за другим. Например, пар при охлаждении вначале превращается в воду, а потом в лед. Этот порядок не меняется.

Во второй группе принцип последовательности проявляется так.

Вначале появилась неживая часть природы, потом растительная, и лишь после этого животная и за ней человеческая.

Между четверками, кроме сходства, существует и принципиальное отличие. В первой четверке процессы переходов обратимы. Например, вода может стать льдом, а лед снова водой.

Во второй (по крайней мере, в "живой" ее части) это не наблюдается. Заяц не может превратиться в капусту, а человек не может стать зайцем, хотя заяц и появился после капусты, а человек - после зайца.

Кстати говоря, такой процесс называется эволюцией.

Эволюция – необратимое и в известной степени направленное историческое развитие живой природы, сопровождающееся изменением генетического состава популяций, формированием адаптаций, образованием и вымиранием видов, преобразованием биогеоценозов, крупных экосистем и биосферы в целом.[2]

По поводу эволюции возникает масса вопросов. Например: если она продолжается, значит, она не закончилась? Если она не закончилась, значит, ожидается нечто новое? Может, четыре природных уровня: неживой, растительный, животный и человеческий - в отдаленной перспективе станут чем-то одним? Тем, что академик Вернадский назвал ноосферой?

Тем не менее, мы всё воспринимаем так, что сначала требуем свет Творца и только затем желаем слияния с Ним. Это – правильное отношение к Нему. Если ты хочешь достичь состояния подобия с Ним, относиться к Нему, как Он относится к тебе, то ты должен думать, как изменить, исправить себя. В таком случае можно сблизиться с Ним. Тогда наше отношение к свету будет направлено на то, чтобы исправиться и быть подобными Творцу во взаимной отдаче, как хозяин и гость.

В любом случае свет делится на множество различных воздействий на нас. Это свет разума, свет чувств, под влиянием которого мы начинаем ощущать и понимать, кто мы такие, чем мы отличаемся от Творца.

Любое понимание строится на нашем отличии от Творца, даже в нашем мире, когда, воспринимая окружающих людей, обстановку – неважно что, мы все равно ощущаем Творца. Нам кажется, что это какие-то люди, образы. Но на самом деле всё не так. Нами ощущается только Творец.

Поэтому не надо обманывать  себя, ведь когда человек имеет дело с чем-то или с кем-то, особенно с товарищами, он должен понимать, что имеет дело с Творцом. "Нет никого, кроме Него" – это одно из объяснений того, что нет никого, кроме человека и Творца. А все остальное, кажущееся нам существующим, – это частицы моей души. Поэтому самое главное отношение к Творцу – это Тора. 

Тора – это все те состояния, которые мы должны пройти до полного подобия Творцу. Это весь свет, который мы должны воспринять, для того чтобы в нас произошло изменение от нашего первоначального эгоистического свойства до полного исправления. 

Сначала мы проходим сокращение эгоизма, затем – его нейтрализацию, потом – исправление, то есть использование эгоизма на отдачу. В мере этих исправлений мы воспринимаем Творца и начинаем видеть, что Он относится к нам как заботливый отец, обучающий нас.

Мы ощущаем именно меру воздействия обучения, и она называется светом. А когда эта мера воздействия себя реализовала, то в результате мы ощущаем Творца самого. И каждый раз ощущаем Его по-разному, по-новому, благодаря тем свойствам и качествам, которые уже исправили.

Я критикую мир, который представляется мне ужасным, и буду видеть его еще хуже, потому что эгоизм растет, и мы воспринимаем мир таким, каким рисует его наше эго: народы воюют, кто-то кого-то убивает – все, что угодно. Так эгоизм рисует нам картину мира, но не внутри нас, а вне нас, чтобы все воспринималось более выпукло, явно, сочно.

Для того чтобы исправить эго, мне дан очень хороший индикатор – я должен довести себя до такого состояния, когда буду видеть весь мир раем: люди любят друг друга, делают друг другу только добро, сливаются вместе в одно единое целое в своей взаимной любви.

И точно так же неживая, растительная и животная природа. Это зависит от внутреннего исправления человека. А мир не меняется, он постоянный – человек меняется и видит мир другим. В этом заключается исправление.

За то время, что вы пробыли вместе, достигли ли вы такого состояния, когда не видите в товарищах ничего отрицательного?

Поначалу один вам виделся ленивым, другой – неопрятным, третий – шумным. Этот раздражал всех своим высокомерием, тот – криками. Никто не знал своего места. Так вы первоначально оценивали всех.  

Можете ли вы сейчас сказать, что эти люди вам самые родные, что вы не видите ни чьей-то кривой физиономии, ни вредных глаз? Ведь когда ты живешь с человеком, то уже не замечаешь его изъянов и воспринимаешь его как некий общий образ. К примеру, маленький ребенок не видит маму, но знает, что что-то большое рядом с ним – это мама.

Можете ли вы сказать то же самое о своем отношении к товарищам? Произошла ли в вас такая трансформация, хотя бы отчасти? Ощущаете ли вы, пусть даже эгоистически, что без них не представляете жизни? Чувствуете ли, что по всей России разъезжаются ваши частички, и ваше тело словно разрывают на части и раскидывают по разным географическим точкам?

Именно такими должны быть ощущения человека, вплоть до того, что вы начнете чувствовать друг друга, переживать параллельные состояния, а потом одно общее состояние подъема или падения. Вы начнете чувствовать даже физиологические состояния друг друга, как у него болит живот, а  у нее – голова.

Когда-то в древности такие требования предъявлялись врачу. Ведь медицина основывалась не на различных приборах, а на том, что врач ощущал состояние пациента, потому что был врачом от Бога. Лекарь – это исправление, это специальность, когда один исправляет другого. Поэтому, ощущая другого, он должен действовать вместе со светом, передавать его пациенту, помогать ему – это совсем другая медицина.

Таким образом, надо постоянно анализировать, чего нам не хватает для того, чтобы пропало состояние отдельных тел и все стали "как один человек с одним сердцем": двигались синхронно, понимая друг друга и ощущая, где самым оптимальным образом в каждую минуту времени должен быть каждый. Это движение не броуновское, не хаотичное, а внутренне согласованное, поскольку на всех воздействует один свет.

Если мы будем так себя настраивать, поднимем свою чувствительность, тогда начнем ощущать, как внутри нас работает одна сила, которая собирает нас вместе в мере нашей чувствительности к ней, в мере нашего запроса, внутреннего устремления  и постоянного тяготения.

В этом заключается наша общая работа, которая может выполняться только коллективно. Один человек может скакать, кричать, напрягаться, но ничего не получится. На самом деле он все делает правильно. Но доказательством того, что он делает это ради Творца, является тот факт, когда он совершает все действия вместе с остальными, желая соединиться с ними.

Почему? – Потому что эгоизм специально создан, чтобы разделять нас, и аннулируя его, человек направляется на Творца, на подобие Ему. Эгоизм – это помощник, без которого нам не обойтись.

Если пережитое состояние вы соедините между всеми 300-ми товарищами, побывавшими в Сочи, и умножите его в 5 раз на ту массу, которая будет на конгрессе, а далее в 500 раз на массу, разбросанную по всему миру (даже намного больше), то мы можем очень многого достичь.

Это один из самых эффективных приемов, потому что вы умножите ваши ощущения, требования, устремления друг к другу, нейтрализацию эгоизма, желание быть одним целым на то количество людей, которых сможете возбудить с помощью ревности, показывая им, как в вас это работает, а в них нет. Тогда произойдет умножение вашего устремления на их устремление, и это даст колоссальный эффект.

Поэтому раньше, в исправленном состоянии, т.е. в состоянии подобия Солнцу, менструальный цикл всех женщин начинался в одно и то же время. Но после того как в чистые желания вошел эгоизм и произошло разбиение, у женщин возник сбой цикла.  Но все равно, как только появляется истечение, женщина должна ждать его конца и потом еще семь дней держать себя как нечистую. 

С духовной точки зрения "истечения" – это те желания, которые невозможно исправить в данный лунный месяц, поэтому они должны выйти наружу, ведь их нельзя исправлять. А после того как они отойдут, организм очистится и омоется от них, с ними уже можно работать и "беременеть".  

В нашем мире "омыться" означает окунуться в воду бассейна (микву), а в духовном мире – очиститься под воздействием высшего света.

После того как истечение закончилось, семя, которое получает женщина, начинает питаться кровью из чистых сфирот, оставшихся в ней. Так развивается белое семя отца и красное (кровь) матери, зарождается плод.

А Творец дает душу, свет, который соединяет их вместе, и рождается симбиоз, следующая ступень.