Вопрос: Вот это парадокс для меня. Парадокс! Неужели человеку не хочется зайти в кинотеатр…?
Ответ: Не пойдут люди на эти сладенькие штучки. Они не видят этого вокруг себя, и они не поверят в это и в кино тоже.
Ты в кино можешь показывать про любовь, что-то там еще, но о будущем хорошем, теплом, добром – нет.
Вопрос: Когда в Америке была большая депрессия, в 20-30-е годы, вышел первый музыкальный фильм "Певец джаза". И вот отец семейства брал последний доллар и отдавал его на то, чтобы вместе с семьей сидеть и смотреть этот фильм. То есть там ужас, мрак, люди прыгают из окон, а здесь у меня идет это кино, и я сижу.
Как вы считаете, неужели создать такое доброе, теплое будущее не будет кассово?
Ответ: Сегодня на это никто не пойдет. Во-первых, люди уже не верят. Когда-то они были более наивными и верили в такие вещи, которые могут быть. Они сидели, плакали, мечтали. А сейчас, после того как мы прошли такой ухабистый путь, и нас всех хорошенько перетрясло войнами, которые нескончаемы и проходят каждую минуту в разных частях мира, я думаю, что никакое кино нас не успокоит.
Вопрос: Тогда скажите, а вы лично за что? За кого вы?
Ответ: Я не за Голливуд, потому что выпускать какую-то такую наивную, сладкую красоту с хорошим будущим – это противно, приторно и лживо. А выпускать какие-то серьезные страдания – их, конечно, можно, но тоже, сколько можно таких фильмов?
Фильмы, которые, в принципе, с более-менее хорошим концом, все равно наполнены всевозможными страданиями. Они пользуются успехом, потому что они тащат зрителей в страдания, а потом всё-таки показывают какие-то его хорошие черты. Добро побеждает.
Вопрос: Скажите, какой бы фильм вы создали? Неужели вы бы не создали фильм с каким-то концом, в который бы человек поверил? Вы говорите, что мы должны прийти к добрым связям.
Ответ: Но я не художник. Я не представляю, как можно нарисовать такую картину на протяжении, допустим, полутора-двух часов, которая все равно оставляла бы теплое впечатление.
Реплика: Это можно, такое как бы создается. Можно выйти из кино с теплым ощущением.
У меня только один вопрос. Как сделать так, чтобы человек поверил в хороший добрый конец, как вы все время говорите, в единство, которое так или иначе будет, в любовь, к которой так или иначе мы придем?
Ответ: Нет. Я не думаю, что человек в это может поверить. Единственное, что он может, – это согласиться с таким фильмом, как, допустим, "Форест Гамп". Это большое кино.
Реплика: Это великое кино. На мой взгляд, это прекрасный фильм.
Ответ: Но это же говорится о человеке, который не вполне нормальный.
Реплика: Да, для всех ненормальный, а оказался самым нормальным из всех. Любящим, умеющим любить.
Ответ: Но это всё все-таки нереально. И если возможна такая реальность, то только вот в таком экземпляре. Я не представляю, как можно сделать что-то такое, чтобы привлечь людей. Даже, если и привлечешь, но он выйдет из кинотеатра и забудет.
Реплика: Потому что реальность другая.
Ответ: Как с помощью кино сделать другого человека? Я не думаю, что будут такие мастера.
Вопрос: Какое кино вы бы все-таки делали? Которое бы действительно сработало. К чему оно должно приводить?
Ответ: Я не видел такого фильма, который бы менял людей, который приводил бы их к каким-то серьезным внутренним изменениям.
Вопрос: Но вы бы хотели, чтобы это было?
Ответ: Конечно! Кто бы этого не хотел?! Практически все хотят хорошее будущее. Но я не знаю.
Вопрос: То есть вы говорите, что если бы фильм менял человека, то вы за такой фильм?
Ответ: Да.
Вопрос: То есть, если да, то первое условие – чтобы фильм менял человека. А второй мой вопрос: с кого на кого, с чего на чего?
Ответ: С того, кто он сейчас. А сейчас это просто зверь, который думает только о себе, не может думать о других. Или если может думать о других, то только в том, в каком виде вернется к нему то, что он делает им.
То есть, если человеку дать на самом деле абсолютную свободу, то ему будет абсолютно безразлично, что вокруг него. Только чтобы в той мере, в том радиусе, в котором он может окинуть вокруг себя пространство, чтобы было приятно его глазу.
Реплика: Это человек сегодняшний.
Ответ: Это человек.
Вопрос: Мы говорим об исправлении. К чему этот зверь должен прийти?
Ответ: К тому, чтобы начать понимать, что самое главное – это когда ты радуешься другим. А для этого надо менять природу человека.
Вопрос: "Радуешься другим" – вы что сюда вкладываете?
Ответ: Это когда хорошо другим, тебе хорошо. Но как такое может быть! Наоборот. Можно, наоборот, радоваться тому, что тебе лучше других, то есть им хуже тебя.
Вопрос: То есть так или иначе ты все время опускаешь других, чтобы они были ниже тебя?
Ответ: Естественно. А должен поднимать.
Вопрос: Вот это и есть главное изменение? Если такое кино будет, и оно будет вот так настраивать человека, вы за такое кино?
Ответ: Я за такое кино, но оно не будет давать успеха.
Вопрос: Финансового?
Ответ: Любого. Никто не будет им восторгаться.
Реплика: Все-таки вы не хотите помечтать, вы возвращаетесь к реальности.
Ответ: Я уже давно не могу мечтать, я уже не молодой, мягко говоря.
Вопрос: Как же мы придем тогда к такому кино? Мы сейчас находимся в одном кино. Понятно, что это кино – наш мир. Это кино – в основном, ужастики. Как мы придем все-таки к другому кино? Вы же говорите, что в нас заложено, чтобы мы пришли. Так или иначе мы же придем.
Ответ: Не знаю. Это возможно, может быть, через молодое поколение, любовь к которому заставит нас, пожилых людей, стать другими. Это может быть одно, то есть ради своих детей и внуков.
Это может быть еще и общим осознанием зла, когда все мы будем понимать, насколько мы уродливы эгоистически.
Реплика: Но это может быть только после великих страданий.
Ответ: Не знаю. Вдруг придет такое осознание даже без страданий. И нам будет стыдно смотреть друг на друга.
Вопрос: Это от нас как-то зависит, чтобы это пришло?
Ответ: Не особенно. Представь себе, что где бы ты ни находился – в метро, в автобусе, где-то на дороге, среди людей, все на тебя смотрят и все понимают, кто ты такой. И ты смотришь на других и тоже понимаешь, кто они такие. И никуда тебе не убежать от этого.
Вопрос: С ними надо ехать дальше в автобусе?
Ответ: Да. В общем, это хорошая установка. А после нее уже надо работать над собой.
Вопрос: То есть вот это кино неплохое, когда я вижу, кто они; они видят, кто я?
Ответ: Да. В один прекрасный день все люди начинают правильно, прозрачно видеть друг друга, насквозь.
Вопрос: Понятно. Я как голый для них, и они как голые для меня. Я все вижу. А как я себя увижу в такой ситуации?
Ответ: То же самое. И себя ты видишь таким образом. Смотришь, куда бы скрыться, и некуда.
Реплика: Будем делать такое кино, к нему приближаться. И если такое произойдет –как в стеклянном доме, в этом автобусе, в котором все всё видят, некуда скрыться, и что делать в такой ситуации?
Ответ: Не надо никуда скрываться. Надо наоборот. Здесь надо работать на осознание всех, что мы все такие, и мы должны сейчас же на месте начинать ежеминутно переделывать себя! И не стесняясь. Буквально каждую минуту то, что раскрывается в нас, чтобы мы это исправляли.
Вопрос: То есть вы говорите, что ужас этого осознания нас объединит?
Ответ: Да. Объединит и поможет нам стать другими.
Если бы я стал снимать фильм о восприятии реальности, то в первую очередь объяснил бы управление нашими желаниями. Единственное, что есть у человека – возможность выйти из своего естественного существования, когда желания управляют им произвольно.
Реплика:
Вопрос:
Вопрос:
Вопрос:
Реплика:
Вопрос:
Вопрос:
Вопрос:
Реплика:
Вопрос:
Вопрос:
Многие люди, прошедшие через клиническую смерть, рассказывают о пережитых ими ярких ощущениях того, что в мире властвует одна сила, излучающая добро, любовь и милосердие. И в то же время, они почувствовали, как каждое мгновение их жизни, каждое их действие и намерение зафиксировано с педантичной точностью.
